Главная Контакт

Глава 3: Вода в Наске

<< Предыдущая

Содержание

Следующая >>

Тема эта, на мой взгляд, ключевая для понимания назначения и особенностей объектов нашего исследования.

Самая общая информация о воде в регионе заключается в следующем. В горной части бассейна Рио-Гранде осадки идут в период с декабря по март. В береговой части их практически нет. Количество осадков увеличивается с высотой, достигая 500мм на отметках выше 4000м.

Большая часть воды поставляется в регион реками, берущими начало в Андах. Обычно они оживают в январе. Но вода достигает равнин далеко не каждый год и не во всех реках. Хотя бывает и обратное - вода переполняет русло, и тогда случаются наводнения. Одно из них в 80-х годах нанесло большой ущерб городу Наска.

Естественно, есть в регионе и подземные воды. Большая часть из них связана с долинами рек, где пробурено множество скважин, вода из которых идет на полив полей. Попутно, таким образом, осушаются болота и вовлекаются в севооборот новые участки земли. В самой Наске, наряду со скважинами для водоснабжения используются и колодцы. Один из них мы увидели во дворе у Виктории. До поверхности воды в нем было совсем немного - всего 5-6м. Я тогда не придал этому значения, хотя стоило, потому что было начало января - конец сухого сезона и дожди в горах еще не начались. Тем не менее, живя в Наске больше недели, мы не заметили никаких проблем в водоснабжении. Рестораны работали, бассейны были полны, и из крана всегда текла хорошая вода.

Обратимся теперь непосредственно к результатам наших работ. Наблюдая геоглифы, мы постоянно видели и вокруг и на них множество следов водотоков. Поэтому совершенно естественно вставал вопрос об источнике воды.

Несмотря на то, что в Наске уже несколько десятилетий не было дождя, сама возможность здесь ливней нам не казалась совершенно невозможной. Каждый вечер, в период нашего там пребывания, горы заволакивались дымкой, становилось душно и возникало ощущение, что вот-вот с неба потечет живительная влага. В последний день вечером, ожидая автобуса в Куско, нам даже довелось увидеть несколько капель упавших на асфальт. Вероятность дождя усиливалась еще и тем, что Перу находится в зоне влияния Эль Ниньо, - выхода на поверхность океана холодных антарктических вод, явление, которое самым непредсказуемым образом может влиять на погоду.

Как я уже писал, общепринятый взгляд на сухие русла в пустыне связывает их с ливнями во времена более поздние, чем создавались линии. Более поздние – потому, что в пустыне геоглифы почти везде секутся этими руслами.

Один из важнейших результатов наших коротких наблюдений в горах заключался в том, что стал понятен один принципиальный нюанс, что геоглифы создавались непосредственно в период водного изобилия. Мы увидели, что в мелких долинах, изрезанных промоинами, люди старались располагать клинья так, чтобы стекающие по ним воды их не затрагивали. Это доказывало, что паводки были ожидаемы, а, значит, можно вести речь о периоде водного изобилия, а не о единичном ливне. Такой взгляд может позволить принципиально иначе посмотреть на геоглифы и их назначение.

Другое дело, что этот период перекрыл период создания геоглифов и поэтому они часто травмированы промоинами и после этого уже не были восстановлены. Но это уже ничего не добавляет к их прижизненной истории.

В процессе осмысления результатов маршрутов родилась и стала укрепляться другая версия, что воды, размывшие поверхность пустыни, имели не метеорное (дождевое, ливневое), а подземное происхождение. Ознакомление с имеющимися сторонними данными только подтверждало правильность этого предположения. Такой вывод, несмотря на кажущуюся вначале фантастичность, вносил ясность во многие особенности строения и расположения геоглифов.

Далее мы рассмотрим все «ЗА» и «ПРОТИВ» обоих вариантов. А также попробуем разобраться, остались ли сейчас в регионе хоть какие-то следы, позволяющие предполагать в прошлом истечение вод из-под земли. Обращаю внимание читателей, что нас интересуют не просто грунтовые воды, которые есть везде, но далеко не везде себя хоть как-то проявляют. Нас интересуют подземные напорные воды, способные постоянно или периодически изливаться на поверхность. Ближайший аналог их не гейзеры, а обычные артезианские воды, чрезвычайно широко распространенные на Планете. Достаточно вспомнить Большой Артезианский бассейн в Австралии и Западно-Сибирскую равнину в Азии.

К фактам, поддерживающим дождевую версию, можно отнести, во-первых, широкое распространение промоин на территории региона, а во-вторых, наличие следов водотоков практически во всех отрицательных формах в горах. В каждом, даже самом небольшом овраге, расщелине или долине на дне можно найти намывы щебня, песка, светлых глин или, наоборот, очищенную от наносов скальную поверхности, слегка приглаженную некогда тащившимися по ней обломками.

К факторам против дождевой версии можно отнести то, что даже в ближайшем окружении пустыни можно найти участки площадью не меньше 1 га, где следов водотоков на песках нет. Из числа таких мест я естественно исключил территории на которых развиты современные эоловые отложения или недавно поднятые участки морского дна. Понятно, что дюны могли занести следы любого дождя, а отступление моря могло произойти совсем недавно. Здесь берег очень мобилен, как в плюс, так и в минус.

Поскольку показывать на этих участках нечего, я привожу лишь фото первого из них (рис 1) и даю координаты центров некоторых из них, которыми желающие сами могут воспользоваться.

1. 14^о52’ 57?64”S 75^o22’37,01”W h=95м

2. 14^о53’ 17,12” S 75^o21’08,65”W h=607м

3. 14^о54’ 35,10” S 75^o23’58,38”W h=249м

4. 14^о55’ 26,63” S 75^o24’36,53”W h=65м

5. 14^о57’ 44,21” S 75^o26’36,21”W h=355м

На рисунке 2 представлен участок севера Наски со следами гидросети. Оба они для корректности сравнения сфотографированы примерно с одной высоты.

Сравнение это не безукоризненное, т.к. надо учитывать и проницаемость покровных отложений и наклон территории, но различия мне кажутся разительны. Хотя и там и там покровы песчаные.

Отсутствие ливневых промоин демонстрируют также снимки холмов, сложенных морскими глинами, расположенные между Наской и Икой (рис 3 и 4).

На рис. 4 видно, что отложения весьма непрочные, т.к. они почти не образуют обломков. При наличии ливней на них без сомнения остались бы следы потоков. Раз их нет, значит, скорее всего, не было и ливней, а следовательно, интересующие нас промоины в Наске и ближайших горах имеют иную природу. Впадать в крайность и считать, что в регионе вообще не было дождей не стоит. Они могли быть, и наверняка были, но не носили столь заметных последствий.

NB: Глядя на эти фото3 не могу не отвлечься на тему образования рельефа.

На мой взгляд, морфология и внешний вид холмов, представленных на рис 3 и 4, хорошо подтверждает выдвинутый мною тезис, что росли не только горные страны, но и отдельные рельефные формы. Я так и вижу, как в прибрежном мелководном заливе сначала появляется отмель, которая постепенно превращается в небольшой островок. Он легко размывается волнами, потому что сложен глинами, но растет и увеличивается по площади. Волны смывают с него донные отложения и вскрывают его внутреннее строение, проявляют более твердые и более мягкие слои осадков, отчего его поверхность приобретает такой замечательный вид. Продукты размыва уносит вода. Одновременно с этим из-за роста Анд, начинает мелеть сам залив. Кончается это тем, что он полностью осушается, а то, что некогда было островами, превратилось в одиночные холмы, своими выразительными формами парадоксально смотрящимися на выровненном поле недавнего дна. Сейчас эти бугры стали ловушками эолового песка и, возможно, еще продолжают расти.

Аналогичного вида образования, только сложенные скальными породами с осыпями по периметру, в изобилии встречаются в Сахаре между Асуаном и Абу-Симбелом - еще одной пустыне, в недалеком прошлом представлявшей собой мелководный залив. В жару, те из них, которые расположены ближе к горизонту, из-за оптических эффектов над раскаленной поверхностью пустыни, превращаются в острова, окруженные безбрежным морем. Так, прошлое, хотя бы в виде миража, напоминает о себе.

Неким доводом против дождевой природы вод является замеченное в первом маршруте несоответствие между размерами одной из долин и количеством и размерами в ней промоин. Хотя оценка этого соответствия вещь субъективная.

А теперь приступим к рассмотрению второй версии, что поступление воды связано с напорными источниками.

Как я уже писал, в первом же маршруте мое внимание привлекли странные светлые пятна, где менялся состав покровных отложений. Диаметр их достигал нескольких метров, преобладал в них пылеватый несвязанный материал (рис 5). В пределах пятна грубообломочный материал распределялся неравномерно. В центре его было меньше, к краям - больше. И это было не из-за того, что обломки были засыпаны светлым порошком. Камней на поверхности было действительно меньше.

Сначала я подумал, что здесь кто-то что-то копал и потом яму засыпал. К такому выводу подталкивало то, что на некоторых пятнах следы раскопок отмечались. Но в последующих маршрутах оказалось, что таких пятен много, и что большинство из них не несет на себе следов человеческой деятельности. Поверхность их была девственной и ровной и не выделялась над окружающим уровнем. Обилие пятен подтверждали и снимки из Гугла. Особенно много их было в районе северо-восточного угла Наски, где сосредоточено максимальное количество геоглифов (Рисунок 6).

Раскапывать встреченные пятна я не решался, во избежание проблем с местными властями, но посмотреть, что внутри, хотелось.

Случай не заставил себя ждать. Поднявшись на 100-м плато на левобережье общей долины р.Пальпы (Palpa) и р. Визкас (Vizcas), у подножья которой находится поселок Сан Игнасио (San Ignacio), мы оказались в окружении множества линий и полос (рис 7). Плотность их была необыкновенна высока. Но горизонтальный характер поверхности не позволял сделать какие либо выводы в отношении их связи с водой. Среди всей этой графики встречались большие и маленькие светлые пятна. Они видны на рис 7. Одно из них (рис 8) кто-то попробовал копать. При осмотре обломков, лежащих вокруг ямы, обнаружилось, что большинство из них не похожи на те, которые есть на поверхности вокруг. Это были светлые (почти белые) куски легкого, пористого, ломающегося в руках материала, типа травертина, с небольшим количеством мелких обломков окружающих пород. Рассыпаясь, он превращался в ту самую светлую пыль, из которой я их вытащил. Не удержавшись, я вырыл руками ямку глубиной около полуметра. Светлая пыль шла дальше, никакого дна я не достал, но в борту ямы вскрылся 10 см слой вышеупомянутого пористого материала, похожего на туф, из которого я взял образец.

В небольшом обнажении, где поверхность плато обрывается и начинается склон, мне удалось увидеть ещё фрагмент такого пятна в разрезе на глубину около 1м. Ниже он был закрыт осыпью.

Анализ образцов, сделанный в Санкт-Петербурге, показал, что и куски пористого и пылеватого материала состоят из глины, карбоната кальция и песка. Главные различия заключались только в том, что одни были рыхлые, другие – слабо сцементированы.

Обдумывая возможные варианты происхождения пятен, я остановился на том, что так могли выглядеть подводные родники. Известно, что они бывают не только на поверхности, но и на дне водоёмов. Здесь подземные воды пробивались сквозь толщу донных рыхлых отложений, привнося в них карбонат и глину, взятые по пути следования из окружающих пород. Известняки чрезвычайно широко распространены в этом регионе.

Но может возникнуть вопрос, почему мы не видим внутри пятен подводящих каналов, по которым снизу поступали подземные воды. Наличие их сразу бы указало на родник. Причина, думаю, в том, что истечение источников происходило сквозь толщу рыхлых отложений. Здесь создавались условия, которые в горно-обогатительных технологиях называются «кипящим слоем». К кипению это имеет лишь то отношение, что, при поступлении воды снизу, частицы осадка, также как при варке каши, приходят в движение, в результате чего они начинают разделяться по гидравлической крупности. Более тяжелые и компактные начинают проваливаться вниз, более легкие и плоские вытесняются наверх. Таким образом, лежащие некогда на поверхности дна обломки изверженных пород погрузились вглубь, а их место заняли легкие и мелкие частиц карбоната и песка. Наиболее интенсивно процесс разделения частиц по гидравлической крупности шел в центральной части пятна, где был мейнстрим. Именно поэтому там меньше всего осталось больших обломков. Выносимый родниками карбонатно-глинистый материал не формировал бугры на дне водоема, потому что тут же размывался и разносился волнами, заполняя собой свободное пространство в грубообломочных осадков (помните щебни со светлой пылью в первом маршруте).

После осушения равнины источники продолжали работать, но у подземных вод появилась возможность расходится в толще рыхлых отложений, не выходя на поверхность. Такие места могли отличаться на местности повышенной влажностью песка, наличием луж и иметь то неприятное свойство, что могли засасывать людей. Т.е быть зыбучими песками. В этот же период могло происходить агрегирование (литофикация) осадков вблизи мест истечения подземных вод и образовываться прослои и линзы чего-то похожего на туфы, обломки которых я описал. Этому могло способствовать осушение территории. Вместе с отступлением моря и уходом воды ушла стабильность условий нахождения осадка. Он мог то обводняться, то высыхать, а это могло приводить к его литофикации, как на Мальте.

Но, видимо, некоторые родники на поверхность выходили. На (рис 9) на плато, на правобережье Пальпы, возможно, представлен один из них. По периметру он обложен камнями, а в центре сделано углубление, откуда удобно черпать воду. Вокруг видно много светлых пятен, указывающих на обилие мест истечения подземных вод.

Камни с гор притащили люди, для того чтобы сделать менее топким это место. Дело в том, что на этой части плато покровные осадки почти нацело представлены пылеватым карбонатно-глинистым материалом, которые в зоне повышенной обводненности, скорее всего, превращались в грязь.

Интересно, что у подножья этого плато со стороны Пальпы нам показали родник действующий. Поток, около нескольких десятков литров в секунду, образовывал ручей, спускающийся сквозь заросли бугенвиллий в долину. Это проявление напорных вод носит название родник de Santo Domingo de La Maquina

Но не только белые пятна натолкнули меня на мысль об источниках.

На плоскогорьях у Пальпы, на пути к останкам древнего поселения Pinchango Alto мне встретилась такая картина. В вершине небольшого холма, сложенного известковистыми породами, я обнаружил небольшую лунку, обложенную камнями (рис10). От нее на север и на юго-запад отходили две линии (канавы). Они видны на (рис 11). Линия, уходящая на юго-запад, на первом снимке обозначена стрелками. С этого места хорошо видно, как она спускается в небольшую долину, а затем поднимается на равнину, расположенную немного ниже холма.

То, что эта вершина не совсем обычная, было видно уже издали – породы, ее слагавшие, носили на себе следы ожелезнения. Это заметно даже на снимке – многие куски породы имеют коричневатую окраску. Исследования в Санкт-Петербурге показали, что породы относятся к известнякам и что наряду с ожелезнением они несут на себе следы растворения и аутигенной кальцитизации (т.е образование кальцита в условиях дневной поверхности). Некоторые пустоты в них заполнены глиной. Все это указывало на то, что здесь могли в прошлом истекать низкотемпературные гидротермы. Кстати, средняя температура подземных вод в низовьях Наски - Рио-Гранде по замерам Д.Джонсона составляет 25-30оС, так что воды такой температуры уже можно считать низкотемпературными гидротермами.

По канавам эта вода отводилась на участки потребления. То, что канава со склона холма сначала спускалась в небольшую долину, и затем поднималась на плато, меня не смущало. Я допускал, что понижение, которое мы назвали долиной, может быть новообразованное и иметь тектоническую природу. Раньше поверхность могла быть единой и не расчлененной, а холм мог лишь едва над ней возвышаться.

Но ведь такая вершина - миниатюрный аналог известных Центрпоинтов в пустыне Наска, о которых мы упоминали раньше. Только холм меньше и радиально расходящихся линий всего две.

В маршруте в пустыне южнее Кауачи мы вышли на еще один Центрпоинт, из которого начиналось несколько линий и полос, в том числе, самая значительная полоса в этой части пустыни, заканчивающаяся через 1,5 км большим клином. Вид сверху этого места представлен на рис 12. Вид с земли – на рис 13

Обращают внимание на рис 12 и 13 белесые намывы на самой полосе и вблизи нее на холме. Мощность рыхлого слоя здесь не велика. Коренные породы выходят прямо на поверхность, к этим местам и тяготеют пылеватые намывы. Скорее всего, это следы истекавших из холма подземных вод, несущих пылеватый светлый карбонат.

NB: Обратите внимание! В нижней половине снимка видна светлая полоса переменной ширины. На мой взгляд, это древний путь в низовья реки. Солидный его возраст подтверждается тем, что он, как и геоглифы, сечется сухими руслами. Более светлый тон его создан ногами людей, нарушивших пустынный загар на песке. Таких тропинок вблизи геоглифов в районе много, надо только научиться их отличать от современных.

Ниже представлен фотоснимок одного из Центров в пустыни, сделанный Эрихом фон Деникеном с самолета. В нем отчётливо видна черная дыра, которая может быть подводящим каналом родника, из которого снабжались расходящиеся линии. Подойти и заглянуть в нее ни Деникену, ни мне не удалось – она находится в зоне археологического заповедника. Но, думаю, кто-то это наверняка сделал. Хорошо бы узнать, что он там увидел.

К сожалению, по снимкам из GE такие отверстия заметить сложно, - они слишком малы. Но большинство аналогичных мест заметны на снимках благодаря присутствию светлого ореола и каменным кучам.

Еще одним, уже современным свидетельством, появления вод неизвестного происхождения могут служить дамбы, защищающие шоссе в Куско. Они расположены в нижней части небольшой долины, верховья которой начинаются у подножья г. Серро-Бланко в 7 км от г.Наска (рис 16).

На рис 16 видно, что верховья этой долины берут начало прямо на границе песков с коренными породами и что в долине сделано три дамбы, призванные не перегородить ее, а перенаправить воду к левому борту.

Можно ли предположить, что они сделаны не на основании имеющегося негативного опыта, а на всякий случай. Думаю, вряд ли. Но откуда в долине, кроме как из горы Серро-Бланко, может появиться вода, ведь протяженность её всего 10км, и она на десятки километров не дотягивается до зоны дождей.

Следующая вниз долина, которая тоже берет начало у подножья горы Серро-Бланко, находится уже почти у города Наска. Мы описывали в ней геоглифы. Дамб в ней нет. Но у её устья есть цепочка пуквиос (акведуков), снабжающих водой ближайшие поля.

Все эти факты добавляют загадочности Белой Горе - этой местной достопримечательности, которую, кроме того, некоторые люди ошибочно считают самой большой дюной в мире.

Наличие напорных вод в регионе подтверждают результаты поисков оазисов по космоснимкам с GE.

На рис 16 можно видеть три небольших кустарниковых рощи на высоте от 600 до 700м недалеко от устья р. Акари. Высота самой возвышенности (1500м) и окружающий её рельеф исключает возможность поступления сюда вод за счет обычного стока с высокогорий Анд.

Подток воды может идти только снизу. И действительно, данная гора связана с Андами грядой, которая может быть проводником вод подземных.

На рис 17 представлен вид оазиса «Лагуна Уачачина». Недалеко от Ики. Там на правобережье реки таких озер несколько. Высота их над уровнем моря около 400м.

И последняя крупная находка - т.н.Холмы Атикипа (Lomas de Atiquipa). Они расположены на самом берегу Тихого океана в 100 км южнее г.Наска.

Водное благополучие этого оазиса объясняют микроклиматом, обусловленным тем, что на этой горе часто тормозятся облака. Но, думаю, без напорного подтока воды и здесь не обошлось. Высота горы в зоне заповедника не достигает и километра, и ничем особенно от ближайших возвышенностей не отличается. Но вершины соседних гор пустынны. С трудом верится, что тучи способны так филигранно снабжать водой одни территории и оставлять сухими другие. Но зато, так же как и предыдущая гора, она представляет собой отрог Анд.

А теперь обратимся к опубликованным данным и посмотрим, есть ли что-нибудь в них, свидетельствующее о напорных водах.

В книге Хелаины Сильверман (Helaine Silverman) «Cahuachi in the Ancient Nasca World», в главе «Физические условия», автор, ссылаясь на данные ONERN (Национального офиса по оценке природных ресурсов (Перу), сообщает, что «в долинах рек Grande, Ingenio, Palpa, Viscas, and Nazca, хотя засухи могут быть и частыми, и серьёзными, но сельскохозяйственные культуры вымирают не всегда. И что нерегулярность и маловодность рек региона и бесплодность окружающих равнин и холмов не очень согласуется с изобилием отдельных участков долин». Я думаю, это может свидетельствовать о дополнительной подпитке этих мест за счет напорных подземных вод.

В подразделе, посвященном подземным водам, автор сообщает, что в районе г.Наски подземные воды интенсивно использовались на протяжении столетий (здесь имеются ввиду те самые акведуки, которые мы уже упоминали)

Эрих фон Деникен (von Erich von Daniken) в своей книге «Загадочные рисунки Наска» («Zeichen fur die Ewigkeit. Die Botschaft von Nazka.» 1999.) тоже пишет об этих сооружениях. Он приводит их местное название пуквиос и отмечает, что вода в них была свежая и чистая – полная противоположенность грязной и вонючей воде из реки Наски. От себя добавлю, что русло её в черте города, действительно, имеет не очень красивый вид из-за устроенных в нем помоек.

Тут же Деникен приводит местный индейский миф о том, что под горой Серро-Бланко, расположенной рядом с городом Наска, и от подножья которой берут начало несколько небольших левых притоков реки, простирается огромное подземное озеро, откуда якобы и поступает вода в вышеупомянутые акведуки. И что этим индейцы обязаны богу-творцу Виракоче, который в великую засуху и голод в ответ на стенания и мольбы народа создал и этот подземный водоём и эту систему каналов.

Я сомневаюсь в существование под землёй какой-то большой полости, в которой в темноте тихо плещется или течет вода, - так обычно представляют себе люди подземные озера и реки. Но вариант, что в основании горы есть трещины, по которым влага из глубин поступает к поверхности, считаю очень вероятным. А вода в горе есть и указывает на это и акведуки, и современные дамбы, и водоносные скважины, пробуренные у ее подножья, да и разрозненная чахлая растительность, тяготеющая к границе между песками вершины и коренными породами основания.

В этом мифе гора Серра-Бланка представляется как некая святыня, связанная с пришествием бога Виракоче, как некий сакральный символ. За это предание ухватились и археологи. Действительно, им нужно было как-то объяснять, почему именно здесь, далеко не в самом благоприятном для жизни людей месте, зародилась и расцвета древняя культура Наска. Да еще вся пустыня исчерчена этими непонятными линиями и рисунками, ставящими в неловкое положение солидных и респектабельных ученых.

Распространяя, с небольшими поправками, современный климат и современные ландшафты вглубь веков, археологи не могли понять, чем же мог быть так привлекателен для древних людей этот убогий край.

Хелаина Сильверман пишет, что по сравнению с богатыми северными долинами перуанского побережья, система рек Рио-Гранде - Наска бедна. Что скромные масштабы и низкое качество земельных угодий, а также дефицит воды, не могли способствовать возникновению более-менее значительного светского государства и, соответственно, не было условий для развертывания обширного строительства. Что район, по причине бедности, даже для завоевателей, не мог представлять сколько-нибудь долговременный интерес.

Но на берегу Наски были и непонятные Кауачи, протянувшиеся на многие километры, которые изучала сама Сильверман, были и многочисленные древние могилы с прекрасными образцами текстиля и разнообразной керамикой, свидетельствующие о длительном и плодотворном пребывании людей в этих местах, были, наконец, и злополучные геоглифы. Поэтому появление предположения, что район мог иметь для древних людей не материальный, а религиозный интерес было вполне ожидаемо. Тогда всю парадоксальность ситуации можно списать на специфику древнего культа. Тем более, что есть миф о священной горе Серро-Бланко.

Еще из книги Сильверман мы узнаем, что примерно в 5-ти км восточнее города (т.е. выше по течению) вода в русле Наски исчезает и появляется только в 10 км западнее него и такие явления в долине не уникальны. В то же время во многих местах, расположенных в долине реки (Corralones, Mancha Verde, Estaqueria Alta, Estaqueria Baja , Jumana, и Cahuachi), наблюдается истечение подземных вод. Та ли это вода, что ушла под землю выше по течению, или другая, - глубинная, я сказать не могу. Но в местечке Качуачи источник, из которого берут воду для питья, находится выше уровня реки, и он постоянный, а значит, скорее всего, не связанный с рекой.

Сильверман пишет еще об одной любопытной особенности реки Наски. Оказывается, не так давно её долина напротив Кауачи была обводнена до такой степени, что представляла собой болото, поросшее тростником и зарослями акаций и ивы. Лишь массовое использование скважинных насосов позволило понизить сейчас уровень грунтовых вод и вовлечь в сельскохозяйственный оборот дополнительные земли. Возможно ли существование болота посредине одной из самых сухих пустынь мира без подпитки, вопрос, я думаю, риторический.

Еще одним источником информации о подземных водах в районе мне послужили сайты http://www.eggi.com/ken/peru/index.html, www.people.umass.edu/proulx/index.html,
где размещена информация об исследованиях бассейна Наски американским археологом Дэвидом Джонсоном (David Johnson).

Д. Джонсон предложил новую гипотезу объяснения геоглифов, основывающуюся на якобы замеченной им пространственной корреляции между положением линий, археологических памятников, наиболее высокодебетных (high-yield wells) скважин, колодцев и участков долин, пересекаемых геологическими разломами. Иными словами, он впервые предположил, что геоглифы и прочие археологические памятники связаны с подземными водами, истекающими из геологических разломов, которые и до сих пор обеспечивают водное благополучие в районе.

До этого господствовала точка зрения, что подземные воды в здесь являются прямыми производными вод речных, стекающих с гор. Соответственно, они должны начинать формироваться только после появления воды в руслах с началом сезона дождей в горах. Но движение грунтовых вод происходит медленнее, чем поверхностных. Они медленно проникают в грунт, медленно там текут, но и медленно исчезают. И, теоретически, можно допустить, что кое-где, под мощной толщей осадков они доживают до нового паводка. В такой ситуации выявить альтернативные источники воды, в случае, если они не сильно отличаются по химическому составу, не просто.

Изучая режим водоотдачи и продуктивность различных скважин и колодцев, Джонсон заметил, что в районе города Наска уровень воды вблизи бортов долины в некоторых наиболее продуктивных скважинах был заметно выше, чем в скважинах у русла.

Примечание автора: В районах с влажным климатом такое положение дел совершенно нормально, т.к. в долину поступают дождевые воды не только с верховий реки, но и со склонов. Но здесь, в пустыне, где дождей нет, и склоны ничего не собирают, вода, поступающая в грунт из русла, должна доходить до бортов долины в последнюю очередь и зеркало подземных вод здесь должно быть ниже, а не выше.

Но почему-то именно в таких местах располагались древние акведуки в которых вода, после начала периода дождей, зачастую появлялась раньше, чем в основном русле Наски. Это и навело его на мысль, что у бортов долины должны быть источники подземных вод и они связаны с разломами.

Таких структур здесь, по мнению Джонсона, должно быть много, т.к. регион Наски, как и всё западное побережье Южной Америки, находится в одной из самых активных сейсмических зон мира. В условиях дефицита воды, существовавшего, как он думал, и в древние времена, было бы логично, если бы люди селились в долинах у таких разломов, представляющих более постоянный и надежный источник воды, чем река. Геоглифы, которыми часто изобилуют такие участки, он предложил воспринимать, как знаки, показывающие путь и направление движения подземных вод. Соответственно, комбинации геоглифов можно воспринимать, как своеобразную карту, подобную тем, что есть в любом городе, где есть подземные коммуникации.

В 1996г Джонсон с группой сподвижников начал свои работы в Наске по проверке своей гипотезы. В рамках этих исследований в долинах рек по космо- и аэроснимкам им было выделено множество линиаментов (узких прямолинейных структур, которые геологи обычно отождествляют с разломами), проведены маршрутные наблюдения по их заверке на местности, взято и проанализировано множество проб воды и пробурены разведочные скважины на воду.

Но, по мнению профессора антропологии Массачусетского университета Дональда Пролкса (Donald A.Proulx), результаты работ по проверке гипотезы Джексона были не столь оптимистичны, как хотелось бы. Геологи, принимавшие участие в работах – Стивен Маби и Грегори Смит (Smith, Gregory 2003 Drawing Lines in the Sand - Analysis of Faults and Lineaments and Their Relationship to the Lines of Nasca), самостоятельно проведя сравнительный анализ пространственного тяготения геоглифов к разломам, археологическим памятникам, высокодоходным скважинам и акведукам, пришли к выводу, что корреляция мало значима. Т.е. случаи совпадения их расположения, на которых Джонсон выстроил свою гипотезу, носят случайный, а не закономерный характер. Хотя часто исследователям действительно казалось, что положение геоглифов однозначно указывает на их связь с водой.

Джонсон не согласился с такими выводами, заявив, что учтены не все факторы.

Дональд Пролкс (www.people.umass.edu/proulx/index.html) пишет, что есть много противоречивых аспектов этого проекта, одним из которых является изначальная приверженность Джонсона к методу биолокации в поисках подземных вод. Тем не менее, ему надо отдать должное. В результате исследований было получено много новых и интересных данных по гидрогеологии бассейна Наски и были обнаружены ранее неизвестные геоглифы и установлено, что некоторые притоки Наски через промежуточные коллекторы (галечники и пески) поставляют в неё воду. Прежде всего, здесь имелись ввиду акведуки, которые собирали воду из галерей фильтрации. Химический анализ показал, что минерализация воды почти везде слабая, а значит, она имеет метеорное (дождевое), а не глубинное происхождение. Поэтому, появление воды в акведуках они связали с редкими, но сильными дождями на более низких высотных уровнях в горах. Вывод, по-моему, странный, т.к. такие дожди редкость, а присутствие воды в акведуках отличается длительностью и стабильностью.

Неоднозначный результат работ, на мой взгляд, был предсказуем. Хотя, я уверен, что Джонсон прав и в предположении о наличии другого источника воды, и о связи его с тектоническими зонами. Дело в том, что в бассейне Наска-Рио-Гранде разломов и геоглифов гораздо больше, чем оазисов и водоносных скважин. Поэтому, высокой пространственной корреляции и ожидать было нельзя.

К сожалению, ни Джонсон, ни геологи, которые с ним работали, не рассматривали возможность того, что в период после создания геоглифов в регионе могли произойти геологические события, коренным образом изменившие все вокруг. Знай они, что всего несколько тысяч лет назад произошел процесс горообразования, разгадка Линий была бы у них в руках.

Подытоживая все вышесказанное, можно сделать вывод, что факты, указывающие на присутствие в регионе напорных вод сейчас, безусловно, есть. И воды эти, как установил Джонсон, в большинстве своем пресные, что указывает на их поверхностное происхождение. Природа их, на мой взгляд, не может быть никакой другой, кроме как артезианской. Высокогорья Анд обильно орошаемые дождями, и равнинные предгорья, уходящие в море, представляют собой классическую пару - Зону питания и Зону разгрузки. Сближенное их расположение, а участки водосбора начинаются в нескольких десятках километрах от Наски, обусловило неглубокое погружение вод. Поэтому они слабо минерализованы и не горячие. В Большом Артезианском бассейне в Австралии зона питания (Большой Водораздельный хребет) удалена от зоны разгрузки на сотни километров. Вода погружается там на километры и, естественно, выходит на поверхность горячей и соленой.

Удивление может вызывать только то, почему так мало сейчас их проявлений. Казалось бы, если после процесса горообразования горы стали выше, соответственно, дожди на них стали проливаться больше, значит и подземных вод должно быть больше. Наска должна бы сейчас купаться в воде, а из всех старых родников должны бить фонтаны, поддавленные 3-х километровым столбом. Но почему-то этого нет.

Причины, я думаю, в следующем. Первая - в том, что рост гор и подъем равнины Наски на сотни метров вверх привели к удалению от поверхности зеркала грунтовых вод. Если до перестройки оно было на глубине первых метрах, то после – понизилось на десятки. Притока и напора воды стало уже недостаточно, чтобы пробиться сквозь эту толщу. Максимум, на что его хватает – питать со дна долинные отложения.

Вторая возможная причина уменьшения притока артезианских вод заключается в том, что расчленение рельефа после перестройки привело к ускорению стока вод по поверхности, через водотоки. Теперь атмосферные воды гораздо быстрее скатываются в долины и сливаются в море, чем в эпоху, когда рельеф был ниже и выражен менее контрастно. В тех условиях вода задерживалась на поверхности длительное время, превращая все вокруг в болото, и ей ничего не оставалось делать, кроме как впитываться и уходить под землю. Парадоксально, но самые древние поселения в высокогорных частях Анд приурочены не к долинам рек, как сейчас, а к покатым вершинам водоразделов и холмов – участкам наименее подверженным заболачиванию.

Третья причина в том, что в процессе горообразования было задействовано бесчисленное множество нарушений, смещения по которым могли нарушить сплошность водоносных горизонтов и привести к перекрытию сложившейся в период стабильности системы карстовых полостей и каналов, по которым подземные воды быстрее, чем воды поверхностные, достигали областей разгрузки.

Таким образом, в процессе перестройки рельефа роль подземных вод многократно уменьшалась, и равнина Наска стала превращаться в пустыню.

<< Предыдущая

Содержание

Следующая >>